В день явления иконы Пресвятой Богородицы, именуемой «Державная», митрополит Александр совершил Литургию в домовом храме митрополичьей резиденции в Алма-Ате

14 марта 2024 года – день памяти преподобномученицы Евдокии Илиопольской и мученицы Антонины Никейской, празднование явления иконы Пресвятой Богородицы «Державная».

Митрополит Астанайский и Казахстанский Александр совершил Божественную Литургию в Иверско-Серафимовском домовом храме митрополичьей резиденции в Алма-Ате.

Архипастырю сослужили: руководитель личного секретариата митрополита иеромонах Прохор (Ендовицкий), руководитель административного секретариата Главы Митрополичьего округа иерей Георгий Сидоров, клирик Никольского собора Южной столицы иеродиакон Афанасий (Козел) и клирик Вознесенского кафедрального собора диакон Сергий Слесарчук.

Пел мужской хор Алма-Атинской епархии под управлением диакона Александра Пивня.

За богослужением молились секретарь Казахстанского Митрополичьего округа, Заслуженный деятель искусств России, член Патриаршего совета по развитию церковного пения О.Н. Овчинников с сотрудниками Алма-Атинского епархиального управления.

На заупокойной ектении возносились молитвы об упокоении новопреставленных Святейшего Патриарха Болгарского Неофита, епископа Моравичского Антония – представителя Патриарха Сербского при Московском Патриаршем престоле и настоятельницы Астанайского монастыря в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших» игумении Рафаилы (Василенко).

Сугубо поминались родители митрополита Александра – приснопамятные Геннадий Федорович и Анастасия Михайловна, а также Евдокия Михайловна Семакова – вятская подвижница благочестия и наставница матери Главы Казахстанского Митрополичьего округа.

В завершение Литургии состоялось славление Пресвятой Богородице, после чего владыка митрополит совершил литию по всем приснопамятным.

Предстоятель Православной Церкви Казахстана обратился к собравшимся со словом поучения.

«Весьма прискорбно, что так мало написано о жизни и труде скромных христианских праведников, которые своим ежедневным, суровым и незаметным подвигом в ледяные советские годы богоборчества готовили приход будущей весны духовного возрождения.

В каждом из них можно увидеть Лик Самого Господа Иисуса Христа, Который обещал всегда пребывать со Своими праведниками: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреде них» (Мф. 18, 20). Помня их, воздавая им должное уважение, привлекая внимание современного поколения православных к их жизненному подвигу, мы оказываем поклонение Самому Христу и проверяем себя на верность Евангелию, заповедующему нам: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13, 7).

Знакомство с жизнью исповедников советских времен учит нас очень важной истине: христианином нельзя быть от случая к случаю. Подвиг православного человека – это ежедневное «сораспятие Христу» (Гал. 2, 19) в служении Богу и ближнему.

В раннем детстве я повстречался с удивительной подвижницей – православной женщиной трудной и героической судьбы, уроженкой деревни Воробьи Бобинского починка Слободского уезда Вятской губернии – Евдокией Михайловной Семаковой. Она родилась в 1899 году и на протяжении всей жизни сохраняла в себе добродетели глубоко религиозной русской женщины-крестьянки, о которых мы знаем из отечественной литературы.

Воспитывалась Евдокия Михайловна в зажиточной сельской семье. Ее родители, Михаил и Анна, владели мельницей и прудом, выращивали лен и производили на продажу льняное масло. Как и положено, эта русская семья была многодетной: в семье росло 9 детей. С братом Павлом Михайловичем и старшей сестрой Александрой Михайловной я тоже был знаком.

Евдокия Михайловна окончила церковно-приходскую школу в селе Митино, расположенном неподалеку от села Корюгино – родины блаженного Прокопия Вятского, святого начала XVII века. В Митино был храм, освященный в честь этого угодника Божия, покровителя земли Вятской.

Семья была глубоко верующая. В шестилетнем возрасте Евдокия Михайловна получила тяжелую травму – старший брат нечаянно выбил ей глаз. Она не пошла дальше учиться, посвятив себя уходу за престарелыми родителями, никогда не была замужем, до смерти своей оставаясь девицей. После революции зажиточную семью раскулачили, отняв все имущество. Евдокия Михайловна осталась жить в Воробьях, в маленьком деревенском домике у пруда, который когда-то принадлежал ее семье.

Евдокия Михайловна рассказывала много интересных и назидательных историй. С раннего детства она всей душой полюбила Церковь. Физический изъян, сопровождавший ее всю жизнь, служил ей к большему смирению. Церковные службы она старалась не пропускать, пела на клиросе. Обладала прекрасным голосом и великолепной памятью – знала наизусть всю Псалтирь, множество церковных песнопений, народные песни и немало стихов прославленных русских поэтов. До сих пор помню, как она тихим трогательным голосом выводила некрасовские строки «Несжатой полосы»: «Только не сжата полоска одна, грустную думу наводит она… Где же наш пахарь? Чего еще ждет? ... Ветер несет им печальный ответ – вашему пахарю моченьки нет».

«После революции, – рассказывала Евдокия Михайловна, – настала коллективизация, приехала агитационная бригада – пять человек в кожаных куртках. Развесили объявления и собрали всех прихожан Митинского храма из близлежащих деревень: Корюгино, Воробьи, Семаки и других. Пришло человек триста. Тема собрания звучала так: «Коллективизация и закрытие церкви». Комиссары в кожаных куртках были подвыпившие, держали наганы в руках. Они сурово предупредили собравшихся: «Бога нет, нужно закрыть церковь, а кто будет голосовать за то, чтобы церковь сохранить – всех вышлем в Сибирь, а имущество арестуем».

С ужасом увидела Евдокия Михайловна, как поднялся лес рук за закрытие храма. Агитаторам удалось запугать верующих людей. Наконец, прозвучал вопрос: «А кто за то, чтобы церковь оставить?». Во всем собрании она единственная бесстрашно подняла руку за то, чтобы храм оставили. Большевики тут же набросились на нее: «Ты, одноглазая, иди, собирай котомку, и через два часа мы тебя арестуем и отправим в Сибирь».

«Родители, тятя с мамой, рыдали, – продолжала рассказ Евдокия Михайловна, – Зачем, говорят, ты это сделала? Собрали мне в котомочку сухариков, положили соли, чистое белье и снова принялись причитать: «И так-то ты убогая, без одного глаза, да куда тебя заберут!». «А у меня внутри было такое веселье, что Христа исповедовала», – признавалась Евдокия Михайловна.
Через два часа она послушно собралась, пришла на площадь к зданию администрации. Но комиссары, напившись, видно, забыли про нее и уехали восвояси.

Старица впоследствии часто говорила: «У меня нет никаких добрых дел, я просто молилась, постилась, любила Бога и Церковь. Может быть единственное, что Господь и вменит мне в заслугу – так это когда я одна проголосовала против закрытия храма». У нее была сохранена великолепная духовная библиотека. Благодаря ей я впервые познакомился с творениями святителя Иоанна Златоуста, поучениями святителя Димитрия Ростовского, со многими житиями святых.

Еще она рассказывала, что была свидетельницей, как через село гнали в Сибирь арестованных священников и монахинь. Это было уже в 30-е годы. По-видимому, их этапировали из находящегося неподалеку Слободского монастыря. Дорога от обители проходила как раз через Воробьи. Евдокия Михайловна пыталась передать арестованным хлеб, и конвоир спустил на нее злую собаку, которая ее покусала.

Эта удивительная старица, девица Евдокия, была глубоко религиозной, цельной натурой. Она твердо, мужественно свидетельствовала о своей вере во всех жизненных ситуациях. С моей мамой, Анастасией Михайловной Навагиной, она познакомилась в 1942 году при следующих обстоятельствах: мама работала заведующей аптекой в военном госпитале, куда с фронта прибывали раненые. Выздоравливая, военнослужащие какое-то время работали на подсобном хозяйстве. Это хозяйство располагалось в деревне Воробьи. Здесь выращивались овощи, которые потом хранились в больших ямах. Евдокия Михайловна, которая никогда не вступала в колхоз, работала в этом хозяйстве вольнонаемной. Она трудилась прачкой и наблюдала за тем, как солдаты – как правило, городские ребята – выращивают сельскохозяйственные культуры.

Мама не раз ночевала в ее маленьком домике, и религиозный настрой Евдокии Михайловны очень повлиял на мою родительницу. Дедушка с бабушкой, Марфа Ивановна и Михаил Владимирович Навагины, которые проживали в деревне Заборье Холмогорского района Архангельской области, тоже были религиозными людьми. И вот, здесь, в Вятском крае, под влиянием Евдокии Михайловны, религиозные впечатления детства оживились, и мать моя стала по-настоящему верующим человеком.

Моя первая встреча с Евдокией Михайловной состоялась, когда я был совсем маленьким ребенком: мне было всего 4 года. Праведница навещала нашу семью, а более тесному знакомству с ней способствовал такой случай: детский садик, который я посещал, на летнее время переселялся в село Бобино, где располагался в помещении бывшего храма. В июне месяце через это село всегда ходили верующие, направляющиеся по маршруту Великорецкого крестного хода в честь святителя и чудотворца Николая. От Бобино до Воробьев всего три километра. В 1961 году Евдокия Михайловна взяла меня из летнего детского сада погостить к себе в деревню. Она долго несла меня на руках, пела мне песни, рассказывала стихи. Я гостил у нее месяц, она поила меня козьим молоком, кормила свежими яйцами, брала с собой в лес. Картина этих детских воспоминаний жива в моем сердце. Начиная с первого класса школы, каждый год я приезжал к ней на каникулы, не только летом, но и весной, осенью и зимой. Именно Евдокия Михайловна заложила в моей душе основы духовной жизни. Каждый день начинался у нас с молитвы. Она сама меня будила и говорила: «Надо помолиться». И мы начинали читать молитвы. Она учила меня азам церковнославянского языка: аз, буки, веди, глаголь… У нее была таблица с алфавитом и катехизис. Еще будучи учеником младших классов школы, я научился свободно читать по-церковнославянски, знал наизусть утренние и вечерние молитвы. Каждое воскресенье она торжественно возжигала лампаду, ставила свечи, пекла по-особому вкусный хлеб, с молитвой приготавливала разнообразные яства. Летом мы часто ходили в лес по грибы и ягоды.

С каким-то упоением она рассказывала, как было хорошо жить на Православной Руси в прежние времена, когда звон колоколов Прокопьевской церкви деревни Митино доносился до Воробьев. Евдокия Михайловна терпеливо приучала меня к труду и самостоятельности: по ее просьбе я ходил в магазин за хлебом и постным маслом. Она практически не вкушала мясную пищу, поэтому из продуктов требовалось покупать только хлеб и масло, остальное давало небольшое хозяйство. Дорога в магазин, длиной в километр, шла через лес, мимо храма в честь блаженного Прокопия. Проходя, я всегда останавливался и рассматривал величественный храм, который тогда был закрыт, но не разрушен, даже на окнах сохранились церковные решетки – в нем располагалась школа. Евдокия Михайловна рассказывала, что иногда, бывая в Митино, она подходила к этим решеткам и вспоминала, что вот в этом классе был алтарь, а в этом – клирос, где она пела. По ее словам, однажды она очень сильно заболела воспалением легких и уже потеряла всякую человеческую надежду на выздоровление. Батюшка Прокопьевской церкви, отец Александр (а он был последним священником этого храма), призвал всех прихожан молиться «за Дуню, за нашу солистку». У нее был красивый голос, и никто не хотел терять такую певчую. Вся церковь дружно молилась, и здоровье Евдокии немедленно пошло на поправку. Было трогательно смотреть, как 60-летняя женщина благоговейно подходила к храму и с любовью говорила: «Здесь я пела Богу, здесь я причащалась, здесь моя любовь».

Когда я повзрослел, то помогал ей: пилил дрова, заготавливал на зиму «сушняк» – сухие деревья (тогда употреблять на дрова разрешали только сухостой), заготавливал сено для козы, научился косить – «править косой», как говорили в старину на Вятке.

Праведница была знакома с «непоминающими» – с людьми, которые не приняли декларацию митрополита Сергия (Страгородского) и отделились от Русской Православной Церкви. Сами себя они называли «тайные, истинно православные христиане». Евдокия Михайловна даже познакомила меня с двумя монахинями из «непоминающих», Пелагией и Афанасией. Я бывал у них дома в Вятке. У них была «тайная» комната, где они молились и совершали службы. Сама же Евдокия Михайловна, несмотря на такие знакомства, твердо держалась канонической Церкви. Сохранился у нее и текст декларации митрополита Сергия с его печатью, так что еще в детском возрасте я прочитал этот исторический документ, который вызывал и поныне вызывает столько споров.

Первое мое сознательное причащение Святых Христовых Таин произошло летом 1964 года, когда я закончил первый класс школы. Причастился я накануне праздника Святой Троицы в Троицкой церкви села Волкова. Исповедовал меня протоиерей Иоанн Евдокимов. На дворе стояло трагическое для верующих «хрущевское» время. В том году в Кирове взорвали Феодоровскую церковь – храм, где я был крещен. Тем летом я причастился еще два раза. Каждый раз в храм меня водила Евдокия Михайловна.

Я поступил в семинарию в 1975 году, когда мне было 18 лет. Евдокии Михайловне было тогда уже под 80, и она очень сдала физически – пережитые скорби, трудная жизнь, конечно, повлияли на ее здоровье. Но при всех трудностях и болезнях, она оставалась человеком, сохраняющим в сердце подлинную христианскую радость.

Когда я объявил, что поступаю в семинарию, она благословила меня на этот путь и сказала мне, что будет трудно. Потом сказала: «Может ты и монахом будешь, может ты и сохранишь свою искреннюю религиозную веру, находясь в миру».

Она скончалась 25 апреля 1978 года, за 5 дней до Пасхи, через два дня после того, как была совершена хиротония нового вятского епископа, владыки Хрисанфа, старшим иподиаконом и личным секретарем которого я сразу стал. Поэтому мне самому пришлось устраивать чин отпевания Евдокии Михайловны. Так уж сподобил Господь. Я пришел в маленький знакомый домик, где лежала моя дорогая и уже бездыханная Евдокия Михайловна, принес венчик, погребальное покрывало. Потом пригласил батюшку, протоиерея Алексия Кряжевских, который и отпел праведницу. Собрался небольшой круг людей. Мы отпели ее прямо на дому, а похоронили на кладбище в Митино, невдалеке от закрытой церкви, где она когда-то пела на клиросе. К величайшему сожалению, Прокопьевский храм вскоре снесли и на его месте построили санаторий-профилакторий. Но кладбище осталось в стороне, сохранилась и могилка незабвенной праведницы, на которую непременно заезжаю, когда бываю на Вятке. Всегда молюсь за нее, она всегда в моем сердце, и нет богослужения, нет ни одного дня, чтобы утром и вечером я не вспомнил этого простого церковного, благодатного человека. Ее скромная жизнь – это настоящий подвиг. Именно о таких, как она, писал митрополит Вениамин (Федченков) в своей книге «Божьи люди». Поистине, Евдокия Михайловна Семакова была таким Божиим человеком. Вечная ей память!»

Из воспоминаний митрополита Александра.